Ларионов Анатолий Александрович – поэт, член Союза писателей России, журналист. Родился в Омске в 1958 году. После службы в армии работал слесарем-сборщиком радиоаппаратуры, слесарем КИП на заводах города. Печатался в альманахе «Иртыш», журнале «Литературный Омск». Автор поэтической книги «За белым светом снегопада» (Омск, 1996).



Памяти бабушки

Ты сидишь у окна, я знаю,
На пороге своей зимы.
На деревне собаки лают,
На полатях молчат пимы.

«Фельдшерица зайдет под вечер…
Кум Иван посулил дрова…
Да ещё керосин да свечи…» –
Обо всём болит голова.

Застилает глаза пороша,
Полумрак по избе уже…
«А Иван человек хороший,
Как положено – при душе».

Скажешь в слух, обратясь к иконе:
– Во-первых, затоплю-ка печь.
Больно скоро темнеет ноне –
Разве свечку тебе зажечь?..

На деревне собаки стихли.
Тяга гулко поет в трубе.
Стихли грустные,
Стихли мысли.
Становилось тепло в избе.

Бомж
По Рабочей пьяной улице
Не пройти без драк и ссор.
Там смешно хохочут курицы,
Поедая всякий сор.

Там по профилю, по грязному
Брел и горе горевал
Старый бомж, покрытый язвами.
В разговоры не встревал.

Задирал его подросточек
И плевал ему в лицо
Язычком, что был без косточек,
Забубенное словцо.

Кобели цепями бряцали.
Но обиду поборов,
У бомжа на сальном лацкане
Пела планка орденов.

* * *
И Свобода пришла, поманила глазами и пальцем.
Я по ней стосковался, как старый солдат по войне.
Не она ли спасла человека из неандертальца?
Не она ли в минуты протеста кипела во мне?

Мне казалось тогда: я в свободу совсем не играю,
Я живу на свободе, как дикая в поле трава.
Мне и пелось легко, было солнце от края до края,
Словно в свадебном вальсе, кружилась моя голова.

И земля расцветала, и дети природы молились,
Люди – прежнему Богу, деревья в лесу – соловью.
И тучнели стада, и на радуге птицы гнездились,
И качали ветра воскрешенную душу мою.

Что же сталось? Погасла звезда на закате,
Соловьи улетели за край океанских пучин.
В темноту уходили проклявшие войны солдаты,
А в домах догорали огни материнских лучин.

И свобода ушла. И часы подытожили время:
Мол, приспела пора одиноких волков на Руси.
Трижды умер оратай, бросавший за семенем семя,
И пропела осаннку пружинка, сорвавшись с оси.

* * *
Забываю.
Хочу забыть.
Ухожу к другой без оглядки.
Если мне тебя не любить,
У тебя все дела в порядке.

Но родное, оно – в крови.
И на кончиках наших нервов
Ощущение той любви,
Самой жгучей и самой первой.

С милым рай…
Где и как – молчок.
В шалаше, если с первым встречным.
В сердце точится червячок.
Шаг навстречу… не мне, конечно.

* * *
Ты рада с другим.
Но все же
Корить за любовь – пустое.
Я, право, того не стою.
Я стою куда дороже.

Неважно: кому, за сколько,
Я душу свою
Запродал.
В огне не бывает брода.
А я бы прошел. Да только

Любовь для тебя – привычка.
Смолю «Беломор» до дури…
А он у тебя
Не курит –
Боится обжечься спичкой.

* * *
Мы ночью пили черное вино.
Свеча трещала весело и сухо
О том, что нам пригрезилось давно,
И речь свечи была мила для слуха;
И каждый думал, и молчал, и ждал,
И чуть заметно колыхали пламя
Дыханье нежности и тихая вражда
Ко всем и вся, что не являлось нами.
Напишите мне