Клишин Олег Николаевич – поэт, член Союза писателей России. Родился в г. Омске в 1960 году. После школы окончил Сибирский автомобильно-дорожный институт. Работал мастером, пожарным, инженером пожарной техники и противопожарной автоматики. Майор внутренних войск, начальник пожарной части. Стихи публиковались в журналах «Земля сибирская, дальневосточная», «Сибирские огни», «Звезда», «Литературный Омск», альманахе «Иртыш» и др. Автор поэтической книги «Выход» (Омск, 2000), отмеченной поощрительной премией областного литературного конкурса им. Ф. М. Достоевского.
Завтрак с Музой
Сегодня я проснулся добрым утром.
Мне симпатично в зеркале лицо.
Срез ветчины лоснится перламутром.
Дымится кофе. Свежее яйцо
с веселым треском лопнуло. Крутое!
И как удачно сходит скорлупа.
В такие дни легко, без перебоев
ложится стихотворная стопа
на лист бумаги. И летят мгновенья
волшебные. Встречай – она пришла…
И капелька вишневого варенья
горит рубином на краю стола.
* * *
Под тахтой затерявшийся войлочный след
Обнаружил на ощупь. Взгляд в зеркало. Боже!
Под глазами мешки. Электрический свет
Придает желтизну нездоровую коже.
Нервно вздрогнул, когда затрубивший, как слон,
Кран исторгнул с водой ржавых хлопьев остатки.
Паучок-альпинист, покоряющий склон
Крутизны невозможной, эмалево-гладкий,
Уцепившись, затих, будто чувствуя над
Головою опасность. «Прости уж, болезный!»
Безотчетность движения… и водопад
Низвергает беднягу в холодную бездну.
За бессмысленность зла отгоняя вину,
Через боль, что есть силы по деснам щетиной…
Соли вкус, растворяющий сна пелену.
Новый день, обозначенный лишней морщиной.
Камень, брошенный в воду, - поступок любой,
От которого волны все шире и шире.
Из вчерашнего дня взяв обиду с собой,
Я сегодня нарушил гармонию в мире.
* * *
Два дня назад явился блудный сын.
Привычные явления и позы
раскаянья. Все спишется на трын-
траву, на жажду внутривенной дозы.
В который раз бубнит: «Прости, не бу…», -
слова и те подвержены распаду.
Давно не веришь, закусив губу…
С ним заодно прижизненному аду
обречена. Десятый дантов круг.
Под мельхиором шевелится копоть.
Стальное жало. Очередь из рук,
жгутами перетянутых по локоть.
Со сточным пульсом сеть дырявых жил –
присущий нежилому захолустью
рельеф, где сердце из последних сил
венозный ил проталкивает к устью.
* * *
Не прыгала, не корчила гримасы
и не вела ненужный долгий спор
о превосходстве нации и расы,
о том, кто раньше всех спустился с гор,
поднялся с четверенек и дубину
неловко в руку взял, откинул хвост.
И в первый раз опробовал о спину
собрата своего.
Где этот мост –
от валиков надбровных до обычных,
пусть иногда и сросшихся бровей,
от криков нечленораздельных, зычных
до тихих слов, которые страшней
во много раз порою?
Априори
фактурою Энштейновского лба
внушалась относительность теорий
«больших умов» о том, что жизнь – борьба
за право жить. Глаза далеких предков
смотрели сумрачно с природой заодно
на нас, на проходящих мимо клетки –
последнее и… лишнее звено.
* * *
Бывают странные сближения…
Пушкин
Так на троллейбусной ступеньке…
К примеру. И зазора нет
почти меж нами. Даже деньги
передаю, потом билет.
Неузнанные? Или просто
в чужих притиснутых телах
не ощущаем отголоска
того – далекого тепла?
И просто с чувством беспорочным
смотрю – так рядом, так близки:
губ уголок, овал щеки,
ключицы хрупкость, блеск цепочки
в ложбинке смуглой. Вопреки
себе я осторожен и не
хочу поймать транзитный взгляд.
Медь, закипая в сердцевине,
графит шлифует и заряд
передается ускореньем
соприкоснувшимся плечам.
Бывают странные сближенья!
И дай нам, Бог, - не без волненья
Хоть иногда их замечать.
